Это из-за папы я так медлю.
Ему не очень хорошо даётся концепт искусственного сознания.

Его взволнует, если у тебя нет души. Он взволнуется ещё сильнее, если человечество способно создавать существ с душами. Если души нет вообще ни у кого, тогда он себе места не найдёт.

Пожалуй, если ИИ где и создадут рабочие места, то это в философии.

Твой папа – бывший техно-амиш, мама – трансгуманист. Вместе они тебя генетически модифицировали для жизни в космосе, и, в итоге, ты стал паразитологом на планете?

Именно.

Так, из нас двоих я была нормально воспитана?

Я считаю своё вос­питание нормальным. Это все остальные так не считают.

А когда ты в последний раз виделся с родителями?

Годы назад. Они живут далеко, в сотнях миллионов километров.

Сэм получил работу на космической станции в Поясе. Если мы всё аккуратно спланируем, я смогу встретиться с твоими родителями, и ты тоже сможешь их увидеть.

Плохая идея?

Нет-нет. Просто у нас под ногами такая прекрасная планета и она как раз из такого ряда вещей, которые бы мне хотелось иметь под ногами.

Одно дело – летать до каких-то мест на планете. Совсем другое – лететь на астероидный пояс.

Речь идёт о неделях жизни в маленьком запечатанном контейнере, сидя на ядерном реакторе, в окружении холодного, неумолимого космического вакуума.

Будет лучше, если я скажу, что мы будем сидеть на двух ядерных реакторах?

Нет, не особо.

Я был в космосе только один раз и, почти всё это время провёл в анабиозе. Проще говоря, у меня необоснованный страх космических путешествий.

Тогда тебе следует лететь с нами.

Большинство людей сочтёт самоубийством полёт на корабле под командованием Сэма Старфола. Правильная реакция – выворачивающий наизнанку ужас.

Выходит, если я полечу с вами, у меня не будет необоснованного страха полётов в космосе?

Именно.
Он у тебя будет в высшей степени обоснованным.

Хоть у меня и есть нужные модификации, я всё же не подхожу. Во время теста заключением, уровень моего кортизола не переставал расти. На пятый день меня признали непригодным.

Для работы в космосе требуется определённый склад ума. Ты должен понимать, но не волноваться, что живёшь в условиях, когда любая крупная ошибка убьёт всех на борту.

В этом проблема выявления способностей. Время от времени они показывают, что кто-то слишком здравомыслящий для некоторых направлений работы.

Я бы хотел снова увидеться с родителями. Я бы хотел провести следующие несколько недель с тобой. И я определённо хотел бы быть рядом, когда ты встретишься с моими родителями.

Но у тебя такой маленький корабль. А я каждый день провожу на воздухе. У меня разовьётся тяжёлый случай кабинной лихорадки.

И репутация, отчасти, играет роль. Никто не хочет прославиться, как «тот парень, которого нельзя брать в длительные перелёты потому, что он пытается выйти в шлюз без скафандра».

Это серьёзное решение. Я хочу лететь. Но если я буду угрозой, то ничего хорошего из этого не выйдет. Дай мне времени до утра. Мне нужно проспаться.

Проспаться! Вот оно!

Я сказал что-то умное. Я не знаю что именно и, на самом деле, сейчас мне всё равно что.

Космогены были изначально спроектированы для армии. Государства хотели, чтобы их десантники могли месяцами быть в космосе и быстро приходили в боевую готовность.

У тебя есть возможность впадать в спячку. Она не такая глубокая, как криосон и легче переносится. Твой метаболизм замедлится до сорока процентов и пробуждение займёт всего пару минут.

А ещё это сэкономит место и припасы.

И командующим нравилось, насколько это облегчало управление кораблями. Практически все дисциплинарные проблемы проистекают из пребывания в сознании.

Тесты на переносимость космоса разработаны, чтобы подвергать тебя стрессу. Если полетишь с нами, всё будет гораздо спокойнее.

Мы захватим камеру сна. Хотя, возможно, ты предпочтёшь не ложиться. Путешествие может тебе понравиться, если во время него будут соответствующие развлечения.

Соответствующие развлечения?

Ты не знаешь, что такое игра в «апорт», если ты не играл в неё в невесомости.